мне, и если бы я увидел хоть намек на врага, то изрубил бы его в щепы, невзирая на руны. Но никого не было! Я судорожно сжимал и разжимал кулаки, едва сдерживая себя от такого же бессмысленного выплеска гнева, какой был у Альрика.

Бритты? Если это бритты, то я сам пойду в эти бездновы леса и прочешу их до последнего дерева. Сам зарежу каждого, кто не сможет четко выговорить имя Фомрира.

Вепрь и Кот вернулись с пустыми руками. На этом берегу были следы обутых людей, но они шли от останков Волчары, а потом уходили в реку. Кто бы ни напал на Волчару, он прибыл сюда по воде. Сколько их было, понять сложно, так как следы накладывались одни на другие, да еще и в разных направлениях, но не меньше десятка.

Мы ждали решения хёвдинга. Что делать дальше? Идти снова сражаться на болоте? Пойти в Сторборг? Но Беззащитный впервые не знал, что делать. Или не хотел думать. Он сел на глинистый берег и уставился на обломки Волчары.

А мне вспомнились слова Фарлея о том, что в Бриттланде всегда обвиняют диких бриттов, что бы ни произошло.

— Может, это и не дикие бритты, — сказал я. И все обернулись ко мне.

— А кто тогда? — спросил Энок.

— Когда мы были в Сторборге, я встретил Фарлея… — начал было я, но Альрик перебил.

— Фарлей? Он тоже бритт.

— Да, но он сказал, что Скирикр из рунного дома собрал свой хирд, купил корабль и ушел из Сторборга. Если бритты не ходят по рекам, тогда это мог быть он.

— Скирикр? — Альрик вскочил и подошел ко мне. — Очередная твоя выходка. А может, это папаша того парня, которого ты забил ножкой стола? Бездна! Пока ты не появился, я не потерял ни одного человека. А теперь…

Я нахмурился.

— Так ты меня и не из таверны вытащил! Видел, кого берешь.

Уже не в первый раз Альрик обвинял меня в потерях хирда. Но не я притащил нас в болото, не я пошел в найм к тому купцу, и не я начинал ссоры.

— Ящерица, Халле, Арне, Хвит… — не слыша меня, продолжал Беззащитный.

— Ты сам сказал, что мои враги — это способ усилить хирд.

— Йодур, Эйрик, Оддр…

— И не я решал, куда наниматься!

— Ларс, Трюггве…

— Хочешь сказать, они все умерли из-за меня?

— Ты погибель ульверов!

— Это не так! — вмешался Тулле. — Кай, скорее, шторм ульверов. Слабые и трусливые погибают, сильные же становятся еще сильнее. До Кая мы почти не поднимали рун, а уже при встрече с ним многие получили вторую и третью руны. Да, кто-то умирает, но приходят другие, еще сильнее прежних. Кай ни словом, ни делом не опозорил ульверов.

— Не стоило после смерти Халле идти на болото, — рявкнул я.

Вдруг взгляд Альрика переменился. Беззащитный успокоился, краснота сошла с его лица. И он сказал:

— Так вот оно что! Не раз ты прекословил мне, не раз перечил. Стал хускарлом и теперь думаешь, что можешь занять мое место?

Я даже не удивился новому обвинению. Это в детстве я обижался, когда отец, разозлившись на кого-то, срывался на мне. Сейчас я понимал, что Альрику нужно выплеснуть злость и отчаяние после потери двух хирдманов и корабля. Пусть прокричится.

— Тогда решим дело, как велит обычай. Ты хускарл, я хускарл. Никаких препятствий!

Вепрь первый сообразил, о чем идет речь.

— Альрик! Зачем? Мы уже потеряли Халле и Арне!

Но Альрик продолжал:

— Бой один на один. Кто победит, тот и будет хёвдингом.

Твою же мать! Вот этого я точно не ожидал.

Беззащитный вытащил меч, легко крутанул и встал, выставив его перед собой. Я оглянулся. На болота мы пошли без доспехов и щитов, вся наша броня сгорела вместе с Волчарой, так что я остался с одним топориком и ножом. Топор против меча?

Я никогда не выигрывал у Альрика. Даже когда мы были на одной руне, он легко побивал меня. А сейчас, когда он поднялся на седьмую и стал еще быстрее, я никак не мог с ним сравниться. Кольчуга, шлем и щит дали бы мне хоть немного времени, но сражаться без железа с человеком, который всегда бился без защиты… А ведь он убьет меня! Я смотрел в его глаза и видел лишь холодную сдержанную ярость. Неужто я всегда его так бесил?

Сглотнув, я вытащил топор из поясной петли и приготовился.

— Кай, не надо! — сказал Тулле.

Но как я мог отказаться? Чем? Откажусь, и Альрик будет вправе убить меня, как бешеную собаку, или высмеять перед всеми, что еще хуже.

Хорошо, что я не мог его убить! Значит, не обязан сдерживаться.

Беззащитный налетел и быстрыми короткими замахами начал рубить воздух вокруг меня. Я еле отскочил. Из-за его скорости я не мог подобраться ближе, а длина меча и рук Альрика делали его и вовсе неуязвимым.

Взмах. Меч пронесся прямо перед моим носом. Взмах. Я с трудом успел отвести удар обухом топора. Взмах. Кувыркнулся в сторону. Взмах. Подлетел вверх. Взмах…

Каким-то чудом я успевал следить за его движениями и даже успешно уворачивался.

Взмах. Едва не упал. Взмах. Резко повернулся. Взмах. Капля пота скатилась по лбу.

Но это не враг. Это мой хёвдинг! Мы недавно вдвоем, бок о бок, сражались с огромным войском болотного ярла.

Взмах. Кончик меча пропорол кожу на плече. Взмах. Кувырок. Влажная глина залепила рану. Взмах. Звон металла ожег слух.

Бок о бок. И мы были непобедимы.

Я моргнул.

Я сражался не с Альриком. Это был бой с самим собой. Я чувствовал его движения, я был в нем и в себе сразу. Нет, это не бой, это танец!

И я перестал уклоняться. Теперь я вплетал свои движения в его.

Взмах! Небольшой поворот, резкий удар топора, пронесшийся перед лицом Альрика. Взмах. Топор взлетел выше и слегка коснулся меча. Звон. Взмах! Шаг в сторону, и я оказался за его спиной.

Альрик ускорился еще сильнее, а я, наоборот, замедлил танец. Почему была пляска мечей, но не было пляски меча и топора?

Взмах. Взмах. Двойной звон. Я чувствовал ритм бодрана. Взмах. Взмах. Наклон. Уворот.

Стучи, бодран! Звени, железо! Танцуй, мой хёвдинг!

И вдруг все стихло. Альрик остановился. Я замер с занесенным топором.

— Ты не хочешь драться, — сказал Беззащитный.

— Не хочу, — подтвердил я.

— Тогда пошел вон. Я не могу заставить тебя биться всерьез, но могу выгнать из хирда. Ты больше не ульвер, — он хмыкнул. — Да вообще никто не